| |
“ЖАНБОТА” БИРЖАН-САЛА
Лето 1865 года. В городе Кокчетаве был о необычно оживленно: ждали генерал- губернатора из Омска.
Лихорадило не только город, но и весь уезд. Шли последние приготовления к встрече. На просторном лугу за городом были поставлены богатые белые юрты для высоких гостей. Съехалась вся знать уезда. Волостной Аксары Жанбота, стараясь превзойти всех соперников, поставил несколько юрт поодаль и приказал резать скот и варить мясо на отшибе, чтобы запах крови, чад и дым от очагов не смущали генерал-губернатора и его свиту.
Не хотел отставать от Жанботы и другой волостной правитель — Азнабай. Он приказал объединить несколько юрт, поставить их одну к другой, сделать длинный просторный “зал” и украсить его дорогими коврами. Испокон веку соперничали между собой казахские роды, волости и аулы. Вокруг Азнабая увивались джигиты, готовые сделать что угодно, лишь бы перещеголять соседнего волостного Жанботу. Все суетились, бегали, волновались.
Лишь в природе царило спокойствие. Недавно прошел небольшой дождик, окропил землю, прибил пыль, потом показалось солнце, и все вокруг заблагоухало.
В это время в одной из юрт Жанботы послышалась песня. Все затихли, слушая. Такого певца в этих краях не было. Голос его заворожил всех. Жанбота, сидя в своей юрте, тоже слушал громкоголосого певца, сладко жмурясь. Голос певца заставил многих забыть о распрях. Джигиты Азнабая потянулись к юртам Жанботы и, затаив дыхание, слушали певца. Это разозлило Азнабая. Он был зол еще оттого, что этот певец остановился не у него, а у его ненавистного соперника. Азнабай послал вестового, “поштабая”, чтобы он прогнал оттуда всех своих джигитов. Но байская камча была бессильной перед песней. Азнабай снова вызвал посыльного.
— Иди и приведи этого горлодера сюда, ко мне,— сказал он.— Пусть вопит в моей юрте. Скажи ему, что я заплачу втрое больше, чем Жанбота. Если не послушает,— сам знаешь, как поступить!
“Поштабай” кинулся к юрте, где пел певец, согнал с лица хмурь, выдавил улыбку и, переступив порог, учтиво поздоровался. По обычаю, гостю уступили подобающее ему место. “Поштабай”, опустившись на одно колено, вежливо передал наказ Азнабая.
Певец молчал. Он только что кончил песню, задумался, видимо, находился еще во власти музыки. Потом мечтательно улыбнулся и снова запел. Посыльный терпеливо ждал. Когда кончилась песня, повторил приказ своего хозяина. Как бы угрожая, он крепче стиснул камчу. Певец сказал, что посулы Азнабая его не прельщают, что он приехал сюда петь, играть, а не собирать богатые подарки и что, следовательно, он от сюда не уйдет. “Поштабай”, рассвирепев от такого ответа, раза два больно ударил певца камчой и ухватился за его домбру. На посыльного накинулись, оторвали его от домбры и вытолкнули из юрты. Грязно ругаясь, “поштабай ” отправился восвояси.
Певец был оскорблен, унижен. Он посмотрел на свою домбру, верную спутницу и грозное оружие, и бросился к юрте Жанботы. Не спрашивая разрешения, певец ворвался в юрту и гневным, пронзительно высоким голосом, полным обиды и ярости, запел.
Песня родилась мгновенно, как взрыв, как вспышка. Это был крик души, стон униженной чести. Многих взволновала, обрадовала эта огненная песня. Камча посыльного Азнабая оскорбила не только певца, она унизила всех, кто сочувствовал ему, кто был бесправен в том волчьем мире. Певец не испугался, он ответил ударом на удар, бил точно и больно. Жанбота, слушая певца, то бледнел, то багровел , наливался кровью, и люди понимали, что песня достигла цели, что певец отомстил своим обидчикам, своим врагам.
Волостной правитель всем телом повернулся к певцу, открыл заплывшие жиром глаза и рявкнул, что было силы:
— Хватит! Перестань! Прекрати свой вой!
Ишь, еще жаловаться вздумал!
Певец с недоумением уставился на правителя. Виноватым оказался не “поштабай” Азнабая, ударивший его камчой и пытавшийся вырвать у него дом бру, а он сам, певец, осмелившийся пожаловаться волостному. После этих слов певец снова спел непокорный, яростный припев и, как бы показывая, что высказал все, круто повернулся, вышел из юрты.
Биржан вернулся в юр т у, где пел песни, оделся и, прощаясь, сказал собравшимся:
Нет судей честных на земле.
Кому судить доверили? Мулле.
Мулла бубнит молитвы бестолково...
А бедняку уже который год.
Один могильщик почесть воздает.
Исчезла правда на земле давно,
Ее нигде не сыщешь все равно.
Кому судить, коль правит миром ложь...
Арканом схвачен на лету рысак, Получит приз медлительный ишак!
А. Жубанов. Соловьи столетий. – Алма-Ата,1966. – {Фрагменты}.
Вернуться назад
|
